– Что не так? – спросил Дмитриев. – Сплошная ложь? Поклеп? По словам автора, Гасконина ест на завтрак котят в кляре? Ты еще долго этим шедевром собираешься наслаждаться?

– За секунду до твоего прихода я закончила, – ответила я. – Последний абзац данного произведения прекрасен: «Все, что Любовь Гасконина в своей жизни делала, – тупо, глупо, нелепо, подло, гадко. И все дальнейшее, что Любовь Гасконина в своей жизни сделает, окажется тупо, глупо, нелепо, подло, гадко, потому что Любовь Гасконина – вечный двигатель маразма».

– Сильно, – покачал головой Степа. – Что-то тебя зацепило?

– Да, – ответила я. – Возникли вопросы.

– Выкладывай, – скомандовал Степан.

Глава 8

– Первый вопрос, – начала я. – Перед нами роман или автобиографическая повесть? В первом случае писатель спокойно может переплести правду с ложью. Обидел его кто-то из знакомых, писатель сделал вид, что ни на йоту не огорчился. А потом выпустил опус, где дружок выведен омерзительным типом. Имя, фамилию, естественно, дал другие, массовый читатель ничего не понял. Но члены семьи, друзья, вот они живо скумекали, о ком речь. В сюжет автор вплел мелкие детали, случаи из жизни, которые ясно дают понять близким, кто подразумевается под фамилией Иванов. Но у нас имя сохранено: Люба Гасконина, правда, автор упорно именует ее Гасконской, он с упоением сообщил про Какашина, обвинил деда Любы в присвоении дворянской фамилии. В книге четко сказано: Люба Гасконская, по документам Гасконина. Следовательно, это биографическая повестушка. И писатель приводит такие детали, которые никто, кроме самих участников событий, не знает. Беременность Ксении Петровны…

Я остановилась глотнуть воды.

– Что не так? – поинтересовался Степа.

– Рассказано, как супруги мечтали о детях, а они никак не получались, – продолжала я. – Вот, слушай отрывок. «Ксении Петровне прописали гормональные препараты. Ничего не помогло.

– Почему я никак не забеременею? – плакала пациентка.

– Случается такое, – пояснил врач, – Господь детей не дает. Вы сделали все, что в человеческих силах. Предприняли массу попыток, но результата нет. Иногда необходимо смириться с тем, что не каждое твое желание исполняется. Не всегда выходит так, как мечтается. Возьмите ребенка из приюта. Вероятно, Господь от вас именно этого ждет.

– Бога нет, – отрезал атеист Сергей Николаевич, – это все поповские выдумки, чтобы с людей денег содрать. Мы с женой верим в искусство и в науку. Непременно найдем того, кто нам поможет.

– Воспитывать чужого ребенка? – возмутилась балерина. – Хорошие люди младенца в роддоме не оставят. Отказники дети наркоманов, алкоголиков, проституток, цыган, воров. Дурные наклонности непременно вылезут в ребенке. Что вы нам советуете? Взять в детдоме свое горе? Будем с ним возиться, отдадим ему самое лучшее, а в пятнадцать лет тот, кого будем считать сыном, кого-нибудь убьет. И позор падет на наши головы».

Я отложила книгу.

– Кто, кроме врача и самих Гаскониных, мог знать подробности сей беседы? Навряд ли супружеская пара прихватила с собой к доктору на прием парочку приятелей.

– Друзей точно не было, – согласился Степа, – а вот медсестра могла сидеть в кабинете. Иногда помещение, в котором врач принимает пациента, соседствует с процедурной. Они соединены дверью, если ее неплотно прикрыть, то больной, который ждет каких-то манипуляций, может стать незримым свидетелем приватной беседы.

– Хорошо, – кивнула я, – пусть так. Хотя много вопросов возникает. Как тот больной понял, что в кабинете именно Гасконины?

Степан погладил меня по голове.

– Вилка! Ну почему ты решила, что автор четко решил соблюсти жанр? Биография или роман? Вопрос уместный, если писатель приносит в солидное издательство толстую рукопись. Редактор ее прочитает, спросит: «Сюжет выдумка? Или вы с документами работали?» А у нас брошюрка! Один экземпляр. Автор наваял текстуху в жанре лживо-правдиво-фантастической биографии. Одно придумал, второе правда, третье наполовину фантазия, автор вранье с реальностью смешал, и пейте компот. Кстати, это излюбленный прием желтой прессы. О нем еще Геббельс говорил. Главный пропагандист фашистской Германии советовал взять каплю истины, о которой всем известно, смешать ее с тонной нужного тебе вранья, напечатать в газетах, и… народ поверит всей информации.

– Ладно, пусть ты прав, – согласилась я, – но послушай еще один отрывок.

Я откашлялась и принялась читать:

«– Ты отвратительна, – кричала Ксения, – ни один муж рядом с истеричкой не удержался. Всех мужей оттолкнула! Отпугнула своим эгоизмом. Любишь только себя. Я заболела, а дочь чашки чая мне не принесла. Супа не сварила. Почему ты такая холодная, злая, вредная выросла?

– Потому что меня так воспитали, – огрызнулась Люба, – я в родителей. Мать, от елки не родятся бананы».

Я посмотрела на мужа.

– Чудесная сцена. Если проанализировать все содержание, то возникает образ законченной эгоистки, которая думает исключительно о себе, о своем комфорте. Люба лентяйка, терпеть не может домашнее хозяйство. Когда Ксения Петровна заболела, дочь быстро разменяла гигантскую квартиру, себе купила просторные хоромы в центре, а мать отправила на выселки. Мотивация ее поступка проста, как полено: мама вот-вот умрет, а у нее есть родственники-нищеброды. Они тоже наследники, заявят свои права, начнется дележка. Любе достанутся не все родительские апартаменты, а только часть. Пусть и самая большая, но кусок-то меньше целого. Дочка приехала к матери в больницу и предложила ей…

Я взяла книгу.

– Слушай.

«– Подари мне квартиру!

– Нет.

– Жалко, да?

– Доченька, я очень тебя люблю.

– Сто раз это слышала. Одни слова. Как до дела доходит, ты в кусты.

– Мы живем вместе, неважно, кто владелец жилья.

– Ха! Когда ты умрешь…

– Люба!

– Что?

– Я жива!

– Люди смертны.

– Но я пока на тот свет не собираюсь.

– Тебе просто правды не сообщили. Врачи соврать решили.

– Боже! Что со мной?

– Хочешь знать истину?

– Да.

– У тебя онкология!

– Нет!

– Да. Больше года ты не протянешь.

– Хирург сказал, что у меня сломана шейка бедра, мне поставят протез, новый сустав. И полный порядок.

– Мать! Эти слова часть правды. Перелом есть, тебе сделают операцию, и все будет в порядке – это истина. Но тебе не объяснили, что кость разрушилась не потому, что ты упала. Наоборот.

– Как? Не понимаю, – прошептала балерина.

– Ты грохнулась по причине перелома изъеденной раком кости. И полный порядок наступит через несколько месяцев, – вкрадчиво говорила Люба. – Если слова о любви ко мне правда, то вспомни о Галине, нищете рваной, и ее дочери.

– Мы давным-давно не общаемся.

– Да просто тетя Галя с тобой не желает дела иметь.

– С чего ты это взяла?

– Почему вы отношений не поддерживаете?

– Сложно в двух словах…

– Я не ограничиваю твое время. Говори.

– Когда Сергей женился на мне, Галина не смогла сдержать зависти. Я была счастлива в браке, а у нее дочь от алкоголика. Галина стала мне хамить, устраивала скандалы. Пришлось взять в отношениях паузу.

– А у меня другие сведения. Отец сначала ухаживал за Галиной, а ты его у сестры отбила.

– Чушь! Просто Сережа воспитанный, интеллигентный человек, приходя в гости, всегда приносил два букета. Галя получала от него цветы из вежливости. Она, глупая от природы, решила, что является невестой Сергея. Неприятно вспоминать.

– Имей в виду, после твоей смерти Галина с дочуркой Настей заявят права на наследство, нашу квартиру придется делить.

– Как? Почему? Она же только наша! Галина и уж тем более Анастасия ни малейшего отношения к жилью не имеют.

– После того как ты умрешь, они тоже станут наследниками. А вот если составишь дарственную на мое имя, фига им обломится.

– Не знала, что все так сложится.

– Теперь ты в курсе. И?